* * *
Траву положил на землю
Ветер издалека;
С пылью смешалась зелень,
С высокой волной река.
Тревоги нависли гроздья,
Колотится сердце в груди…
Всегда проходили – грозы,
Дай Бог и этой пройти.
* * *
У куполов росли берёзки,
Хранился в алтарях мазут…
Крикливою эпохой скользкой
Теперь как будто не ведут.
Не наполняют каталажки
За почитания Христа,
Не прячут трупы по овражкам
И не злобеют от креста.
И времени прошло немного,
Заметно изменилась власть.
Но убивает в людях Бога
Безумная к наживе страсть.
*
* * *
И встревожен, и озабочен,
Угнетает, пугает мрак…
В тёмном небе звёздные строчки,
Я, простите, читаю так:
«Города человек озвездил,
Кто же небо озвездил тогда?»
Очень часто мне в голову лезли
Эти мысли, как в суп борода.
Здесь ничто не даётся даром:
Мозг и руки мозоль до дыр.
Если труд – нашей жизни начало –
Трудно верить в не созданный мир.
* * *
И ветер кажется холодным,
И грязь дорожная не там,
И цвет небес не очень модный,
Но как бетонная плита,
И вычурны дорожки сада,
Не там посажены кусты…
Да всё устроено как надо,
Но лишь не так, как хочешь ты.
* * *
Река течёт не по прямой,
Река течёт не по линейке;
Ты распрямить её посмей-ка:
Нет больше глупости такой.
А жизнь твоя не велика,
Ей навязать сценарий можно,
И выправить реку не сложно…
Что это будет за река?
* * *
Сорвался камешек с откоса
И угодил в речную глубь.
Как всё обыденно и просто:
Увидел, отойди, забудь.
Да, вон на берегу их сколько!
Что жизнь? – падение в проём…
Я ухожу тропинкой скользкой,
Иду и думаю своё:
Вот так шагать – чего есть проще,
Бросая взгляды на цветы…
А этим камешком упавшим
Сегодня мог бы быть и ты.
КИСТЬ
Передавать кисть может живо
Берёз ажурность, трепет ив,
Неторопливых рек извивы
И поля золотой залив,
Морщинки добрые в портрете,
И блики яркие в зрачки,
И посетивший сердце ветер,
И стёкла толстые – очки,
Усталость, мудрость, утешение
Задумчивого старика,
И даже важное решение,
Которому прожить века.
Передавать кисть может живо
И нынешний, и прошлый быт.
Но если кисть хитра и лжива,
То лучше ей мочалкой быть.
ВИТРИНЫ
Неон горит. Сверкают иномарки.
Куда желает сердце – подрули.
В кожанках подозрительные парни.
И рациями ходят патрули.
И девицы – хоть с чёртом за валюту –
В отель, мотель, бордель,
да хоть куда.
А в казино и весело, и людно:
«Прошу вас делать ставки, господа!»
Витрины: ах вы глазки и желудки! –
Соблазн великий – шагу не ступи.
А манекены чем не проститутки:
Купи-купи-купи-купи-купи!!!
БРОДЯЧАЯ СОБАКА
Бродячая дворняжка
Соломенного цвета;
Ох, как ей стало тяжко
Жить в странном мире этом:
Едва таскает ноги –
Найдёт кусок едва ли:
Двуногие дворняги
Помойки оседлали –
Двуногие иетти
Обросшие щетиной…
Как плохо жить на свете
Ненужною скотиной.
* * *
Вновь вопрос, а вокруг стены,
И нельзя мне уйти от стен.
Человек – это тоже растение.
Это тоже, но не совсем.
Можно спать пообедав плотненько,
Не тревожа высоких тем.
Человек – это тоже животное.
Это тоже, но не совсем.
Не один я так вот построен –
Отыскать рвусь потерянный след.
Человек – что же это такое?
Есть вопрос, но ответа нет.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
Битва света и тьмы - сергей рудой Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое.
